#113

[sally-chan]

Очередной перевод фанфика со странным пейрингом~ Хотя, в этом пейринге по сути нет ничего странного. Оясс же!~
На самом деле для того, чтобы читать фанфик, вовсе не обязательно знать дораму. Я смотрела только одну серию x3



Автор: sixtendency
Название: Все те вещи, что у него не получаются (и одна, которая все же получается)
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Нарушима/Сунамура (герои Окуры и Ясу в дораме ROMES)
Саммари: Какого это, когда человек изо всех сил старается стать лучше собаки?

читать

Сунамура никогда не был примером кандидата на победу в своей собственной жизни. Он не из тех, кто получает все джек-поты и использует все шансы, которые преподносит ему судьба. Сунамура скорее тихий игрок, который стоит в стороне, позади остальных, терпеливо (или не очень) ожидая, что может быть и ему что-нибудь да перепадет. И если все-таки что-нибудь оставалось, он просто это брал, насколько бы жалко оно не выглядело, все-таки хоть что-то лучше чем ничего.

Хотя, есть моменты – или вещи, – за которые он был готов сражаться. Не то чтобы он не мог вести себя как хищный волк, проголодавшийся по дракам, потому что он не хочет чувствовать себя победителем. Скорее в большинстве случаев он просто не считает, что предмет стоит, чтобы за него драться. Но иногда появляется что-то, чего он хочет всем сердцем. Что-то за что он готов пожертвовать собой, без чего, он знает, он не будет счастлив.

В тот день, когда Нарушима Юя появился перед ним, Сунамура знал, он одна из таких вещей.


*


Все началось с простого восхищения. Красота редко сочетается с интеллектом – и человек, который неожиданно появился в его жизни, кажется, один из самых умных и красивых людей, из всех, кого Сунамура когда-либо встречал. Он не знает точно, что его больше привлекает, внешность или ум, но не то чтобы это знание хоть что-нибудь изменило. Потому что не важно, какой ответ, он чувствовал, что падает быстро и больно, ударяясь со всей силой об землю и долго восстанавливаясь.

Но на самом деле, восстановление так и не приходило.

Чем больше он старался (а он действительно старался, его состояние автоматически переключилось с пассивного на активное), тем больше проваливался, и лучшее доказательство – живое доказательство – это Хару. Эта чертова собака, одним своим «гав» выигрывала все, за что Сунамура сражался последние недели.

Должно быть это действительно глупо, думает Сунамура, ревновать к собаке. Знать, что ты постоянно проигрываешь сопернику, который даже не является человеком – как низко, человек должен пасть, чтобы оказаться в подобной ситуации?

Но он все равно продолжает бороться. Он хочет преодолеть это миллионом разных способов – он упорнее старается на работе, он варит гектолитры кофе, он проводит больше времени перед зеркалом по утрам и старается контролировать свою дурацкую привычку, разговаривать, как-будто его язык отрезали наполовину.

Но это не приносит результата. Снова и снова он проигрывает собаке. Нарушиме или кому-то еще из его коллег даже не обязательно указывать на это; он понимает это и без напоминания. Его волосы никогда не будут такими же мягкими, как шерсть Хару, он никогда не сможет двигаться так же быстро, когда кто-то его зовет, и его слова никогда не будут так же осмысленны, как гавканье Хару (как бы глупо это не звучало). В общем, эта битва была проиграна, и в последнюю неделю пребывания Нарушимы в Японии Сунамура даже не смеет надеяться оказаться выше Хару на шкале внимания его шефа.

Шефа, который очень быстро перестал быть простым восхищением и превратился в маленькую одержимость и цель жизни для Сунамуры.


*


“Почему вы снова ведете Хару на прогулку?” спрашивает Сунамура, прежде чем успевает подумать, и ожидающе смотрит на Нарушиму, который уже собрался выйти из офиса. Он не уверен, почему он задал этот вопрос; не то чтобы недавние обстоятельства или что-то еще давало ему право вести себя беспечно рядом с шефом. “Вряд ли вы будете по ней скучать, с тех пор как она едет в Англию с вами”. Да, у Сунамуры всегда получалось плыть по течению и рыть себе могилу.

Услышав это, Нарушима повернулся и посмотрел на своего помощника, его левая рука все еще в кармане брюк, правая – держит поводок Хару.

“Я делаю это не для себя,” отвечает он, приседая к собаке и гладя ее по кремовой, блестящей шерсти. “Я делаю это для нее, давая ей возможность попрощаться с местом, которое много лет было для нее домом. А ты бы не хотел попрощаться должным образом с вещами, людьми, местами, которые долгое время были тебе дороги, и которые ты не знаешь когда, и не уверен, что вообще когда-либо увидишь снова?”

Сунамура не отвечает, но Нарушима и не ждал ответа, он встает с колен и уходит сразу после их короткого разговора. Он оставляет его одного, с кучей бумажной работы и одним единственным вопросом, повторяющимся снова и снова в его голове, как сломанная пластинка, вертящаяся с безумной скоростью, не прерываясь не на секунду, и не дающая отдышаться.

Он не знает, что ему и думать. Он не может понять, чего ему волнует в первую очередь, злость на Хару (потому что тот факт, что он хуже собаки, снова стал очевиден), или смущение от странного ответа Нарушимы, или ошеломление от того, что даже он с его отсутствующим шестым чувством, понимает, что в словах есть двойное дно. Что-то, что он не может понять, но определенно чувствует, и это сводит его с ума. Он злится на себя, и на Хару, и на Нарушиму тоже, все эти чертовы восхищения-одержимости медленно переходят за границы вменяемости.


*


День отъезда Нарушимы так же был днем, когда Сунамура попросил выходной, первый с того самого момента, когда он начал работать в центре обеспечения безопасности Токийского Аэропорта. Он совершенно не хотел справляться со своим большим провалом перед всеми и особенно перед Нарушимой с Хару. Для него достаточно того, что он чувствовал себя проигравшим, и ему уж точно не хотелось еще и чувствовать, что все вокруг смеются над ним, думая насколько жалко он выглядит.

Так что он оставался в постели до полудня, потом принял короткий душ, не беспокоясь о том, чтобы высушить волосы – он не ожидал никого, кто мог бы увидеть беспорядок у него на (и внутри, наверное, тоже) голове. Решив, что лучшим и самым удобным будет остаться в пижаме, он плюхнулся на единственное кресло, которое могло поместиться в его маленькой квартире, и включил небольшой телевизор, стоящий на столе, на котором валялись несколько ДВД дисков.

Где-то между мыслью о том, как глупо проводить выходной перед телевизором (и даже больше: проводить последний день Нарушимы в Японии перед телевизором), и мыслью, что он не может спрятать свой грандиозный провал, даже скрываясь дома, Сунамура услышал звук дверного звонка – то, чего он уж никак не ожидал.

На мгновение он подумал, что может спрятаться, притворившись, что его нет дома, но довольно глупо так делать, когда его телевизор включен на полную громкость, конечно, если человек за дверью не его почти глухой сосед. Но потом он услышал гавканье, которое он распознал сразу же, и в мгновение его рука оказалась на дверной ручке, готовая ее повернуть.

Сунамура не был очень удивлен, увидев Нарушиму (вместе с Хару, конечно), который сразу же прошел мимо него в квартиру, не сказав не слова; это было на него похоже, ломать все общие правила, даже не замечая этого.

“Вау, твоя квартира действительно маленькая,” первое, что говорит Нарушима, как-будто то, почему он пришел и зачем, совершенно очевидно.

“Я тоже рад тебя видеть,” отвечает Сунамура, его мрачное настроение отчетливо слышно в его голосе.

“Могу поспорить, так и есть,” кивает Нарушима, освобождая Хару от поводка и поворачиваясь к Сунамуре, в его взгляде пустота, которую Сунамура уже выучил наизусть. “Ты взял выходной,” он просто констатирует факт, наклонив голову немного на бок, “Ты совсем не думал о том, что я сказал тебе вчера, да?”

На лице Сунамуры злость; конечно, он думал. Если бы только Нарушима знал, как много он думал над этим, он бы решил, что Сунамура сумасшедший. Если он до сих пор так не думает.

После долгой тишины, прерываемой только хмыканьем Хару, Нарушима продолжает, “Ты иногда бываешь действительно тупым, Сунамура, даже не вериться, что кто-то мог принять тебя в центр обеспечения безопасности, думая, что однажды ты станешь мастером ROMES.”

Сунамура хочет возразить – ярость, и решимость, и отчаяние, все эти эмоции смешивались и кипели внутри него – он хочет защитить себя, поскольку ROMES является второй вещью, которая ему необходима, вторая после Нарушимы. Но он не может сказать ничего, его губы сомкнуты, он чувствует головокружение, дышать становится все труднее и труднее с каждой секундой. Нарушима целовал его. Сунамура мог чувствовать прикосновение его потрескавшихся, но мягких губ, и он мог различить запах его шампуня – только шампуня, потому что в этот момент он был уверен, что Нарушима не пользуется одеколоном. Это было бы слишком странно для него и неудобно для Хару, которая не очень любила сильных запахов.

Его мысли нерациональны, думает он, когда Нарушима делает шаг назад, и он чувствует, что это слишком рано. Сунамура про себя ругает свои мысли, что за глупость, думать о том, что любит или не любит Хару, в подобный момент. Он хочет поздравить себя, но опять обнаруживает, что не в состоянии, когда тонкая рука тянет его за подол белой футболки, заставляя врезаться в Нарушиму, который, кажется, вовсе не против. И, кажется, он на самом деле не против, думает Сунамура, потому что то, что он чувствует в следующий момент, - холодные руки под его футболкой на спине, заставляющие мурашки бежать по коже; и невероятно теплые губы, контрастирующие с пальцами, на его губах. Момент, за который он бы отдал миллионы долларов, которые он бы даже никогда не смог заработать.

“Правильно прощаться,” шепчет Нарушима где-то между их вторым и третьим поцелуем, заставляя сердце Сунамуры биться как сумасшедшее, “То, чему тебе обязательно нужно научиться. Сразу после чтения между строк.”

Согласие Сунамуры с его утверждением тонет в следующем поцелуе, оставаясь на кончиках их языков, как обещание быть выполненным в любое время.


*


В конце концов, с того как это началось, ничего особо не изменилось. Впрочем, это зависит от того, как посмотреть, Сунамура, возможно, все еще ниже собаки в иерархии важных вещей и людей Нарушимы, но он уверен, что есть хотя бы одна вещь, которую он может делать лучше Хару.

И возможно, думает он, стоя на кухне, ожидая пока вода закипит, и наблюдая как Нарушима беззастенчиво лежит на его футоне вместе с Хару, - возможно существует куда больше таких вещей.